Каждая из книг Михаила Мееровича — необычное исследование, которое то объясняет секреты гармоничной сексуальной жизни в юности, в зрелом и пожилом возрасте, то знакомит читателя с тайнами «голубого» мира, то… Но наибольший интерес вызвала работа «Секс в кино и литературе».
В ней врач-сексолог проанализировал поведение героев нескольких известных кинокартин и романов, среди которых «Последнее танго в Париже» Бернардо Бертолуччи, «Смерть в Венеции» Лукино Висконти, «Солярис» Андрея Тарковского, «Лолита» Владимира Набокова, «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика…
— Михаил Меерович, с чем связан такой выбор литературных и кинематографических произведений для вашего исследования?
— Выбор действительно не случаен. Дело в том, что в каждом из произведений речь идет о невротической блокаде способности любить и вступать в половую близость. А суть невротических конфликтов и способы выхода из них чаще всего остаются тайной как для героев книги или фильма, так и для самого автора. Нередко автор и сам не знает психологических механизмов, заставляющих его персонажей поступать так, а не иначе. Он не может сказать, почему их поступки ставят под угрозу психическое и физическое здоровье их самих и их близких. Интуиция настоящего творца сильнее, чем его способность ориентироваться в мире науки. Когда речь идет о «Последнем танго в Париже», становится понятно, что создатели фильма не разглядели главного, не заметили, что речь идет о психосексуальной незрелости героя фильма, о его неспособности любить… То же самое мы наблюдаем и в «Лолите». Трагедия Гумберта и Лолиты в том, что она не может его любить в силу своей детской незрелости и педагогической запущенности, а он губит ее в силу своего полового извращения, педофилии. Став взрослой, она умирает в родах. Гибнет и ребенок. Гумберт, насилуя ее, искалечил Лолиту и морально, и физически…
— То есть для анализа вы выбираете особо яркие примеры из области искусства?
— «Последнее танго в Париже», «Заводной апельсин»… Бесспорно, это примеры ситуаций, выходящих за рамки обыденности. Их обсуждение может послужить способом профилактики половых извращений, парафилий. Но самое главное не это. Главное — анализ, который я провожу, обладает психотерапевтическим потенциалом для лечения самых распространенных невротических расстройств, тех, что чаще всего приводят пациентов к врачу. Смысл библиотерапии, то есть лечения чтением, в том, что читатель, даже не зная этого, избавляется от своих невротических комплексов. Нередко при этом наблюдаются специфические трудности, когда читатель чувствует, что ему что-то мешает одолеть тот или иной раздел книги. Речь идет о так называемой невротической психологической защите — чем ближе ситуация подходит к невротическим проблемам самого читателя, тем ему труднее дается этот отрывок. Но преодолев «защиту», читатель избавляется от невротических комплексов или, по крайней мере, чувствует, что его тревоги ослабели, а его половая жизнь стала более успешной.
— Можно ли говорить о серьезных нарушениях в сексуальности и психологическом здоровье авторов, чьи произведения вы анализируете в своей книге? Или это допустимые нормы? Или как у Ломброзо в «Гении и помешательстве» — все творцы находятся на грани душевного и, как следствие, сексуального помешательства?
— Иногда это замечание справедливо. Так, психопатологию эпилепсии можно изучать по романам Достоевского, шизофрению — по Гельдерлину. Но вспомним шедевр Маяковского «Вот так я сделался собакой». Точнейшее изображение «бреда метаморфоза» (бреда превращения в иное существо). А ведь Маяковский и многие-многие другие гении — Маркес, Борхес, Набоков и другие — больными не были. Повторимся, гении в своих метафорах точно передают логику психологических состояний, зачастую не зная даже азов психиатрии и отнюдь не опираясь на собственный опыт.
— Изучение с точки зрения сексологии авторов от античных времен до наших дней — это ж непочатый край работы. Кто-нибудь из врачей-сексологов уже делал попытки таких исследований ранее?
— Разумеется. Это любимое занятие психоаналитиков — Фромма, Карен Хорни, самого Зигмунда Фрейда, Юнга… Да и наши классические психиатры, включая Ганнушкина, часто обращались к художественной литературе.
— Кто из современных российских или зарубежных авторов, на ваш взгляд, достоин внимания и рядового читателя, и врача-сексолога?
— Среди наших современников я пока не вижу таких титанов, как, скажем, недавно умерший Маркес. Но талантливых писателей много. Порой их книги вызывают у читателя мысли, которые сексолог или психолог может сделать предметом своего профессионального анализа. Скажем, я недавно прочитал книгу Чудакова «И мгла ложится на старые ступени». В ней нет ничего из ряда вон выходящего, но автор так глубоко и точно рассказывает о жизни ссыльных по мере их поступления в место ссылки, где жил автор, — сначала бывших дворян, потом «кулаков», потом «троцкистов», потом просто «шпионов», потом русских немцев, крымских татар, чеченцев… Так точно воспроизводит быт военного времени, когда из-за дефицита всего самого необходимого надо было все делать и выращивать самим, подобно Робинзону Крузо, что книга может стать пособием по исследованию «Сила духа и способность человека к выживанию».
— Когда и по какой причине вы перешли от эндокринологии к сексологии? Это сопутствующие науки?
— Еще со школы я знал, что стану врачом-эндокринологом, — читал специальные книги, боготворил светил эндокринологии. В институте же, работая в научных кружках, имеющих отношение к эндокринологии, я одновременно очень заинтересовался психиатрией. Уже работая эндокринологом, я часто лечил своих больных-хроников гипнозом, психофармакологическими препаратами. А тут вдруг пришло приглашение моему шефу (главному эндокринологу области) поехать в Москву для прохождения курса по сексологии. Он был занят (завершал работу над диссертацией) и потому послал учиться меня. Окунувшись в мир сексологии, «малой» психиатрии и привязавшись к тем, кто делал в Союзе новую науку — сексологию, я уже до конца жизни не мог изменить моему увлечению.
Диссертацию я написал по эндокринологии, но затем ушел в сексологию, в которой, разумеется, без знания секретов работы желез внутренней секреции не обойтись.
— Вы давно и благополучно освоились в интернет-пространстве и хорошо на уровне пользователя разбираетесь в ПК. Это помогает в вашей работе?
— Практически я стал пионером в новой области — онлайн-психотерапии сексуальных расстройств, впервые показав возможности и ограниченность этого метода лечения, включающего и библиотерапию (лечение чтением), в сексологии. Учтите, что в своих книгах я даю читателям возможность овладеть аутотренингом и другими полезными лечебными методиками. Женщинам, страдающим фригидностью и аноргазмией, я предлагаю специальные упражнения, помогающие повысить уровень сексуальности и поднять чувствительность эрогенных зон, в том числе влагалища. Все это дает отличный эффект, что я знаю и из переписки с незнакомыми пациентами из других городов и даже стран (книги продаются на Украине и в Израиле), и от своих пациентов из Челябинска, которых лечу лично. Часто удается спасти семью, страдающую от сексуальной дисгармонии и близкую к распаду, а также поднять уровень самоуважения очень милых, но прежде глубоко нечастных женщин, годами не выходящих из депрессии. Полнее всего эти методики приведены в книгах «Глазами сексолога (философия, мистика и «техника» секса)» и «Сексология в письмах».
— Издание книг и проведение онлайн-конференций — это обычное в работе врача-сексолога?
— Нет, только в работе тех, у кого это получается.
— Какие отзывы коллег были на ваши книги?
— С коллегами изредка приходилось вступать в полемику по тем или иным аспектам моих книг. Как правило, мне удается убедить коллег в правоте моих позиций.
— Каким вы видите своего читателя?
— Я исхожу из точно установленного факта:чем заметнее место интеллектуальных занятий в жизни того или иного человека, тем стабильнее и долговременнее его половая функция. Даже успешные спортсмены и люди физического труда, мало или совсем не читающие, теряют интерес и способность к сексу достаточно рано, тогда как те, кто занимается умственным трудом, много читает и знает толк в классической музыке, заканчивают свою половую жизнь в возрасте 75 лет и старше. Я пишу книги, стабилизирующие сексуальную функцию и обладающие психотерапевтическим потенциалом. Отсюда и портрет возможного читателя — это либо тот, кто интересуется психологией, искусством и полноценными половыми взаимоотношениями, либо это человек, обремененный психологическими конфликтами, нуждающийся в психотерапии.
— Как продвигается издание ваших книг? Удается ли на этом заработать?
— Заработать на книгах я не стремлюсь. Что касается успехов, то они куда скромнее, чем хотелось бы. Из восьми написанных книг напечатано только семь, и они уже стали библиографической редкостью. Последняя книга,«Сексология в письмах»,так и не была напечатана, хотя читатели охотно скачивают ее с моего сайта и не скупятся на благодарственные и хвалебные письма в ее адрес.
— Какие у вас творческие задумки на будущее?
— Увы, я не вижу никаких перспектив в этой демографически важной области — области профилактики и психотерапии половых расстройств и бесплодия. Приведу пример. В Москве недавно перевели с испанского и напечатали книгу по половому воспитанию, предназначенную для детей. И текст, и иллюстрации, и, главное, талант автора вызвали у меня восторг. Книга, давая детям безукоризненно точную информацию по вопросам биологии и психологии секса, не вызывает эротического возбуждения даже у подростков с их юношеской гиперсексуальностью. Это большая удача автора. Известная (и мудрая) наша современная писательница Улицкая включила книгу в список десятка книг, особо рекомендуемых для чтения детям (читать их должны и родители). Тем не менее каким-то бдительным «экспертом» по «морали», книга была признана преступной, «пропагандирующей секс»; ее запретили и изъяли из продажи и из библиотек. Улицкую (больную раком) привлекли к судебному разбирательству. Похоже, Дума полагает, что единственным источником информации по вопросам секса должны быть улица и подворотня. Боюсь, что это самоубийственная политика.
— Теперь несколько вопросов в виде блицопроса. Кто из поэтов вам нравится?
— С детства мои любимые поэты — Пушкин, ранний Маяковский, Киплинг, Гейне, Гельдерлин, в меньшей степени Гете, Гумилев, Заболоцкий. Очень многие из их стихов сидят в моей памяти до сих пор. Потом пришло увлечение Пастернаком, Цветаевой, Ахматовой, Давидом Самойловым, Арсением Тарковским, Рембо, Верленом, Бодлером. Я даже учил французский, чтобы читать последних трех поэтов в подлиннике. Было много увлечений, суть которых отражают, например, поэты, на чьи тексты написал свою 14-ю симфонию Шостакович. Они мои любимцы до сих пор. Позднее начал понимать Бродского и сопереживать его трагическому мироощущению (хотя он сам упорно именовал себя оптимистом).
— Ваши пристрастия в живописи, в музыке…
— Любимых художников и скульпторов не перечесть. Ближе всего мне Модильяни, Сутин, Сезанн, Ван Гог, Пикассо, Серов, Гончарова, Эрнст Неизвестный. Повторяю, всех не перечислишь. И в музыке я всеяден: Моцарт, Бетховен, Брамс, Рахманинов, Шнитке, Бриттен, Орф, Бернстайн, Армстронг, Юдина, Серкин, Горовиц, Ростропович…
— Михаил Меерович, какое событие было для вас главным за последнее время?
— Это печальное событие — принятие Думой законов, обрекающих людей на половую безграмотность, болезни и суицид. Все надежды на то, что новая Дума отменит самоубийственные для общества законы и спасет нас от демографической катастрофы.
