Примета времени
- Почему в последнее время так часто с заслуженными учителями и профессорами пытаются «разобраться» таким вот способом? Ваш случай, история с директором 31-го лицея... Это что - примета времени?
- Да разве только с учителями-профессорами! Это именно примета нашего времени – использование уголовных дел против неугодных. Пословица «был бы человек, а статья найдется» здесь работает как часы: в моем случае мне инкриминировали получение моей собственной зарплаты и теперь пытаются спорить с трудовым договором и должностными обязанностями, доказывая, что я эти деньги не заработала. Так можно «вывернуть» все что угодно: задержался на рабочем месте после окончания рабочего дня и думал, что тебя ценить будут – как бы не так! Тоже можно «статью клеить»: свет жег, казенный компьютер использовал, трафик тратил, не дай бог, на принтере печатал и т. п. А где письменное указание руководства все это делать? Нет? Так мы и разбираться не будем, чем ты занимался, – растратчик, и все тут. Что уж говорить о методах, примененных к Галине Щербаковой и Александру Попову. Просто самая настоящая травля и расправа – и ведь за сам факт такой травли никто отвечать не будет. Впечатление, что у нас уголовная статья «за преследование заведомо невиновного человека» просто не работает – она кодекс собой украшает, и только.
- Как относитесь к решению суда в вашу пользу? Как прокомментируете решение судьи?
- Судебное решение представляется мне обыкновенным: на протяжении всего разбирательства не было сказано ни одного слова о «злом умысле» или «хищении», да и откуда им взяться? Так что судья просто констатировала факт – отсутствие состава преступления. Впрочем, как почти за год до нее следователь.
Суд – это конвейер. Все четко по регламенту. Одних «благословили» (то есть вынесли приговор) – другие на подходе. Нагрузка на всех работников просто жуткая, а если учесть напряженность и нервность всех этих судебных разбирательств, то становится не по себе: как годами можно такое напряжение выдерживать? Какой-то вечный фронт. Понятно, что привыкают, это как в какой-нибудь травматологии: каждый день кошмарно израненные люди, эмоциональный барьер становится все грубее и толще. Но у нас в университете нервных периодов два – летняя и зимняя сессия. Это ужасное время, когда коридоры и аудитории аккумулируют нервность, она везде. А в суде это ежедневность, впрочем, как и в следственной части, как и в прокуратуре. Тяжелая работа.
- Что ощутили после того, как услышали вердикт?
- Я слушала двухчасовой приговор и искала «проблемные точки» в приговоре, которые потом можно будет использовать при обжаловании, если приговор будет обвинительным. Либо – в случае оправдательного приговора – на что будет «давить» прокуратура, требуя пересмотра дела. Для меня ничего не закончилось – и вовсе не во мне дело уже, и не в каких-то там лекциях или командировках, а только в принципах. Прокурор области на пресс-конференции заявил, что прекрасно разобрался в этом деле и уверен в том, что я виновна, – значит, никуда не денутся все исполнители, пока – пусть ценой судьбы невиновного человека – не подтвердят безошибочность прокурорских мнений.
- На ваш взгляд, что вообще это было? «Черный пиар» из-за выборов ректора, стечение обстоятельств или что-то третье?
- Изначально исключительно использование бывшим ректором собственного ресурса в целях расправы с неугодными подчиненными. Потом – воздействие на кандидата на пост ректора с целью срыва выборов вообще (в определенном смысле – не против меня как какого-то там особо важного или особо опасного человека, а просто против выборов ректора, которые после отказа Москвы от продолжения контракта с бывшим ректором пошли по неожиданному сценарию). А уж после выборов исключительно потому, что всем была невыгодна моя реабилитация. И зачем прокуратуре такой «прокол в работе»?
Выборы – серьезный опыт
- Почему вынесли свою кандидатуру на пост ректора? Что хотели изменить в родном вузе и кто вас поддерживал в предвыборной гонке?
- Меня выдвинули мои коллеги. Провели общее собрание и приняли решение. Я дала свое согласие на участие в выборах, потому что соглашалась с главным – надо менять руководство вуза, прежний ректор развитием университета не занимался совсем. Было важно, чтобы ему на смену пришли другие (не обязательно я). Но быть ректором я была готова. Менять следовало (и сейчас следует) отношение к будущему: дело не в выживании (как мы зачастую полагаем), а в развитии и стремлении вперед.
- Как вы расцениваете тот факт, что проиграли выборы?
- Досады нет, я очень рада, что главная задача была решена и руководство вуза поменялось. С нынешним ректором у меня вполне рабочие и позитивные отношения, я уверена, что многое из того, что я предлагала как кандидат на должность ректора, Диана Циринг воплотит в жизнь: наши программы во многом похожи. Для меня это серьезный опыт, мне кажется, что в управлении коллективом главное – чуткость. К каждому и ко всем, к окружающему университет миру и к настроениям внутри организации. Чуткость, в свою очередь, означает и быстрое реагирование: есть стратегия, а есть тактические пути ее реализации, и вот тут-то и скрывается главное искусство управления. Этому надо учиться постоянно, настойчиво, и вовсе необязательно при этом занимать высокий пост.
- Расскажите, пожалуйста, о своих ближайших планах в профессиональной деятельности?
- Работаю так же, как и всегда. Пишу заявки на гранты. Готовлюсь к лекциям. Осваиваю новые технологии – а как же? Прогресс не остановишь. Надо думать о том, как современно может быть оснащен учебный процесс, внедрять все то, что сокращает рутину, что делает обучение поистине остроумным и эффективным. Много трудностей в связи с настоящей борьбой вузов за право на существование – и тоже надо быть в авангарде. Так что трачу много времени на изучение всевозможных документов по регулированию высшего образования. И конечно, читаю, правда, не так много художественной литературы, как хотелось бы, больше профессиональной. Сейчас, когда у меня есть доступ к журналам международных баз, с большим интересом изучаю опыт коллег. Есть что почерпнуть. Но некоторые проблемы, особенно в обучении журналистов, всемирно одинаковые, и это позволяет чувствовать, что мы не на обочине, а в центре этих дискуссий, споров, новых решений.
- Вы по-прежнему читаете «лекции по скайпу»? Или впредь будете воздерживаться от подобного способа общения со студентами?
- Честно говоря, не по Skype, а в специальной программе, для таких лекций университетом приобретенной (Adobe Connect Pro). Конечно, читаю – когда необходимость возникает. Мне встречалось наивное мнение в Интернете в связи с моим делом: «Все, теперь можно с дивана лекции читать студентам, из дома не выходя». Это так забавно видеть. Всякие технологии должны быть оправданны, их использование обусловливается целями и задачами обучения, а применение четко согласуется и с руководством, и с техническим персоналом, и со студентами, конечно. Но что точно можно сказать – технологии следует совершенствовать. Преподаватель на экране в аудитории должен быть «осязаем», и так же осязаемы для него должны быть студенты. Только так виртуальное присутствие даст реальный эффект. Пока никакие программы такими возможностями не обладают. Если говорить о моих предпочтениях – мне намного легче общаться со студентами вживую, я чувствую свою востребованность. Виртуальные лекции – удобный способ не ломать учебный процесс, когда переносы затруднены или заменить некем, а не поехать нельзя. И это всего лишь прием, метод, а никакая не «революция формата». В Минобрнауки еще в январе 2014 года принят был приказ об электронном обучении, где разрешаются не только такие «точечные» виртуальные способы, как в моем случае, но и вовсе отмена аудиторных занятий и перенос обучения в виртуальность для очников (не дистанционные образовательные технологии, а именно такие авангардные формы индивидуального освоения материала при чутком присутствии педагога). Так что нашей прокуратуре (уверенной, что «невозможно одновременно находиться на конгрессе и работать в университете») многому предстоит удивляться и немало нового для себя открыть.
Школа радости
- Как вы оцениваете современное поколение студентов? Они изменились за последние десять лет?
- Если в целом – то не изменились. Нравственно, эмоционально – все те же молодые люди, как не только десять лет назад, но и 30 лет назад, и дальше. Столько же среди них пустых и неумных, столько же ярких, убежденных, интеллектуальных. Нет никакой деградации или вырождения, так говорят те, кто не работает с новыми поколениями, а воспринимает их симулякры из пустых сериалов наших официальных телеканалов. Но «технологически» и «операционально» они другие. По-другому устроена связь мозга и рук, сигналы от чтения и восприятие текстов - тут цифровая эпоха внесла капитальные перемены. И не испортила людей, а именно сделала другими. Конфликт поколений сейчас как раз обусловлен цифровым разрывом, связанным именно с иным путем к вечным ценностям, чем у старших. То есть ценности все те же, а пути к ним – ментальные, культурные – стали иными.
- Вы поменяли методику преподавания за последние десять лет? Если да, то каким образом, на что делаете акцент в первую очередь?
- Методы меняются. Презентации становятся все интереснее. Легко и удобно стало оснащать лекцию мультимедийно. Но все это «бантики». Суть остается неизменной: только тот преподаватель, кто чувствует свою аудиторию, кто искренне заинтересован не в том, чтобы себя показать, а в том, чтобы заставить думать, мыслить, даже рефлексировать; кому важнее всего интеллектуальный прогресс студентов, а не успех у них или там авторитет, – только такой преподаватель и добивается результата. Лекция должна быть школой радости. Не всегда так получается. Но я уверена, что это правильный ориентир, – стараюсь, совершенствуюсь.
- Правда ли, что молодежь мало читает? Или это заблуждение? Что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию.
- Читают много. Просто читают не то, что старшие. Культурный материал меняется. Много смотрят фильмов – такая интересная дорога к мыслям, нередко презираемая поколениями, воспитанными на толстых журналах. Очень много пишут (все стали писателями). И страдают от недовыраженности собственного «я» (это как раз вечная неудовлетворенность). Совершенно недооценено место сложных компьютерных игр: их ждут, как праздник, к ним приступают с трепетом и благоговением, их предвкушают – и чем, интересно, это в принципе отличается от чтения детектива или любого запутанного и захватывающего чтения? Ясно, что есть и зависимости, и печальные перекосы. Но разве не было их в 70-е или 80-е? Просто перекосы были другими. Мне современная культура кажется бесконечно интересной, богатой, увлекательной. Главное - не надо смотреть на все сквозь шоры собственного опыта. Ведь твоя собственная жизнь – лишь тропинка к общей цели. Она уникальна. И нет никакой «столбовой дороги». Есть общий свет и радуга – куда и стремятся все эти расходящиеся тропки.
