Так выглядит отставной майор, бывший штурман дальней авиации. Бывший, потому что теперь он – военный пенсионер, двадцать восемь лет отслуживший в армии. Быть пенсионером, когда тебе еще и пятидесяти нет? Это же курам на смех. Нужна настоящая, мужская работа. И она нашла его: стал Николай Анисимов егерем Мирненского охотхозяйства.
Если посмотреть на карту, то оно по контуру как Италия, с той лишь разницей, что если эта далекая от нашей области страна похожа на сапог, то Мирненское охотхозяйство больше валенок напоминает. Впрочем, это нам больше подходит: зимы у нас длинные, снега бывают глубокие, так что валенки – в самый раз.
От квартиры в городке ЧВВАУШа, где с семьей живет наш герой, до ближайшей точки границы охотхозяйства всего семь километров. Почти у дома. И природа, считай, рядом – совсем как в детстве, которое прошло в селе Подовинное Октябрьского района. Здесь аттестат зрелости получал, здесь учился понимать природу. И не последняя роль в этом – родительская. Отец, Владимир Васильевич, до сих пор охотится и возраст в 77 лет не считает предельным для охотника. Он до сих пор живет в Подовинном. После демобилизации (а служил он на флоте) вернулся в родную деревню, окончил Челябинский институт механизации и электрификации сельского хозяйства, всю жизнь проработал энергетиком, мастером участка районных сетей.
Все, что было в жизни впервые, не забудешь. Памятна и Николаю Владимировичу, когда-то просто Кольке, первая поездка на охоту с отцом в Курганскую область. Это была утиная охота. «Зимой вместо собак «работали гончаками», другими словами – загонщиками», – со смехом вспоминает Анисимов. В честь открытия охоты отец сыновьям разрешал в школу не ходить, настолько важным считал это событие.
А охотничий билет Николай Владимирович получил уже на втором курсе военного училища. Там же вступил в первичную организацию военных охотников. Правда, тогда охотиться не получалось, а вот что касается отработки на охотхозяйстве – так ехали на нее будущие офицеры с радостью. Для курсантов это «боевое задание» – как кратковременный отпуск. С удовольствием завтрашние штурманы ремонтировали хозяйственные постройки, конопатили и красили лодки, ну и отдыхали вдали от отцов-командиров.
Первый полет курсант Анисимов помнит так же, как и первый выстрел на охоте. «Штормило» его поначалу, что не скрывается. Но потом привык к воздушным ямам и ухабам, как, впрочем, и его сокурсники – молодые ребята, также пришедшие учиться из мест, где знали только, что существует, помимо гражданской, и военная авиация.
Четыре года учебы пролетели быстро. Началась армейская служба вчерашнего выпускника, надевшего лейтенантские погоны. Она не была в то время чересчур обременительной. Регулярно случались и выходные дни, когда можно было посвятить свободное время любимому с детства увлечению. В начале двухтысячных военные по разным причинам летали мало. Отсюда и «расслабуха». Сейчас, с назначением министром обороны Сергея Шойгу, техника новая стала поступать, поменялось в армии многое, что потенциальному противнику теперь приходится иметь в виду.
– А интересно, у егеря есть злостный враг? Кто он? Браконьер?
– Ну, враг – это слишком, – возражает Анисимов. – Нарушитель правил охоты – так будет корректнее. Главный же враг – вседозволенность. В Европе, к примеру, не заедешь в лес на автомобиле, квадроцикле или снегоходе. А у нас запрета на это пока нет. Если и не охотятся с применением техники, то ревом моторов распугивают лесных обитателей. Помню, снегоход «Буран» в Подовинном был только у районного охотоведа. Ко всему прочему прав у егеря сегодня очень мало, о чем постоянно говорится на разного рода совещаниях. Но от разговоров полномочий у нас не прибавляется.
При встрече с нарушителями егерю помогают армейская выдержка да умение предупреждать конфликтные ситуации.
Знание леса, повадок животных – это отцовская выучка. А профессию егеря Анисимов, как и многие его коллеги, осмыслил непосредственно в охотничьем хозяйстве. Тут детально ознакомился с видами охот – промысловой, спортивно-любительской, научной. Правда, последняя на его территории не практикуется, но тем не менее знать ее тонкости специалист должен. И многое еще должен он знать. Например, биологию лесных обитателей, разумеется, назубок правила охоты, многочисленные нормативные акты, касающиеся норм отстрела и отлова дичи, технологию и организацию промыслов в лесном хозяйстве.
Все накопленные знания позволяют правильно вести охрану охотничьих угодий от браконьеров, контролировать охоту на территории площади немалой – девятнадцати тысяч гектаров, – по-научному заботиться о кормовой базе.
Если бы егеря кадровые службы тестировали на пригодность к профессии, то обязательно включали в тесты вопросы не только о физических данных, остроте зрения, слуха, выносливости, быстроте реакции, но и проверяли бы, как глубоко он природу любит, трепетно ли к ней относится. Уверен, Николай Владимирович Анисимов все тесты сдал бы с легкостью.
– Егерь – это человек, который способен защитить животный мир от всевозможных посягательств, – рассуждает глава районного общества охотников Михаил Степанов, подключившийся к нашей беседе. – Он стремится сохранить его, что весьма непросто, особенно когда охотхозяйство рядом с большим городом.
Без егеря охотиться на косулю, кабана нельзя. Об этом в путевке черным по белому написано. Организация лицензионной охоты – забота у Анисимова постоянная. В выходные, да частенько и в будни, егеря дома не бывает, на что жена Елена реагирует спокойно, как боевая подруга. Понимает, что от работы мужа в лесу зависит и безопасность охотников, и удачный выстрел. Это конкретные результаты организационной работы егеря.
– Может ли егерь гарантировать успешную охоту?
– Если в первый день не удалось добыть, допустим, косулю, такое случается, – говорит Анисимов, – то реализуем путевку на следующий день. При всех обстоятельствах лицензию закроем. Есть в охотхозяйстве и трофейная охота. Состоялась она и в этом году.
Итак, непосвященным теперь ясно, что егерь – первый помощник охотника. Он – не обслуживающий персонал. Он – организатор охоты. Это когда-то при царском дворе он был как слуга, который занимался подготовкой полешни для вельможных особ. А самый опытный становился егермейстером, назначался старшим над остальными егерями, даже носил придворный чин третьего класса.
А если еще дальше погрузиться в историю, то егерь (от немецкого слова Jager – «охотник») был солдатом российских полков в XVIII – XIX веках. Но первоначальное значение слова сталось в истории, и сегодня оно закрепилось в понятном нам смысле.
Разговор продолжается очередным вопросом.
– А встречали вы среди охотников тех, кто опытнее вас, егеря?
– Конечно! Есть, например, «зайчатники», которые тропят, то есть выслеживают русака, беляка. С некоторыми знаком, – увлеченно рассказывает Анисимов. – Они ждут первого снега, как манны небесной. Самое интересное для них – поднять зайца. Кто окажется хитрее? Охотник или длинноухий? Кстати, уважаю этот вид охоты.
Вспомнились нам в разговоре и литературные герои, отдававшиеся охоте самозабвенно, и писатели Тургенев, Аксаков, Пришвин. Отметили для себя, что охотились тогда по-иному. Чтобы добыть дичь, немало нужно было потрудиться. Теперь другие времена, другие нравы и «правила».
– Ружье раньше приравнивалось по стоимости к цене лошади, – проводит исторические параллели Степанов. – Хорошая лошадь до революции стоила пять рублей, а ружье – 8 – 12. Могли его купить военные, дворяне, люди состоятельные. Теперь охота – не элитарное занятие. Доступна всем.
– Вы спросите его, когда он в последний раз стрелял, – подначивает Степанов. – Егерь – это как сапожник без сапог. Егеря не стреляют, они, как видите, в делах организационных.
– Точно, – соглашается Анисимов. – Не скажу, когда в последний раз, допустим, на утиной охоте был. Помню лишь, что подстрелил четырех. И все. Попробовал в этот весенний сезон испытать удачу, да снег повалил такой, что не только ружья не расчехлили, но еще и выбирались из леса два дня. А вообще, даже зайца сейчас не стреляю: жалость, что ли, в сердце поселилась.
– Ну, бывает, охотничий пыл угасает. А рыбацкий азарт остался?
– А вот рыбак я не очень, – немного смущается Анисимов. – Да и рыбачить у нас стало негде. Вот два года назад были на Оби – там интересно, и улов достойный. Но в Сибирь не наездишься. Будем изучать местные возможности.
Не обошли стороной и вопрос о планах.
– Ближайшие задачи, – по-военному докладывает Анисимов, – до нового года закрыть лицензии на косуль. В январе-феврале ждет работа по учету поголовья. А там и весенний сезон не за горами, летне-осенний. Словом, все пойдет по новому кругу.
