О том, как проходит рабочий день руководителя самого высокотехнологичного и наукоемкого лечебного заведения Челябинской области, рассказал газете «МК-Урал» главный врач онкологического диспансера, член-корреспондент РАН, профессор Андрей Владимирович Важенин.
«У нас много жаворонков — это очень удобно!»
Рабочий день Андрея Важенина начинается в семь часов утра, большинство его заместителей и руководителей основных подразделений онкологического диспансера тоже приходят на работу к этому времени.
— У нас много жаворонков, это очень удобно. Пока начальство спит, едет на работу, мы успеваем кучу дел сделать. Утро — самое горячее время. Приходят диссертанты, аспиранты, пациенты, коллеги с медицинскими проблемами. Мы свято соблюдаем принцип, что любой медицинский работник может получить помощь и консультацию в диспансере. Это единственное, что медик для медика может сделать, это, если хотите, этика, культурный уровень, — рассказывает главный врач.
Утром сотрудники успевают выпить кофе, обсуждая свежие новости и прочитанные книги. Затем в конференц-зал приходят все заведующие и врачи, в 8 часов 30 минут начинается пятиминутка.
— В любой клинике это неотъемлемый ритуал, серьезное действие, очень удобное в плане организации. Когда в 1998 году я стал главным врачом, была традиция, с которой я не соглашался. Утренняя конференция проходила один раз в неделю и была только хирургическая. Выпадал целый ряд вопросов. Ночью больница живет своей жизнью, у нас есть экстренность внутренняя. И мы ввели ежедневную утреннюю пятиминутку, — пояснил Андрей Важенин.
Как правило, пятиминутка укладывается в 25 — 30 минут. За это время проходят доклады врачей, заведующих отделениями, начиная с поликлиники. И складывается цельная картина: сколько людей было принято, какие возникали проблемы и конфликты, что случилось ночью. Интерны и молодые врачи слушают и получают полезный опыт от коллег. Кроме того, важной частью пятиминуток является обсуждение недавно вышедших научных статей и обмен информацией с конференций и симпозиумов.
— Наши сотрудники много читают, не только художественную, но и научную литературу. Это необходимо, хотя нередко коллеги об этом забывают. Но мы денег не жалеем, диспансер выписывает все основные медицинские журналы, которые касаются наших специальностей — онкологии, радиологии, лучевой диагностики, терапии. Для меня дико, когда слушаешь администратора, который с довольным видом говорит: «Мы экономим и не выписываем журналы». Ну и очень плохо — теряете больше! Я сам просматриваю всю поступающую периодику, выбираю интересные статьи, что-то прочитываю полностью, что-то по диагонали, убеждаясь, что нам этим заниматься не надо. Статьи затем копируются и раздаются молодежи, — рассказывает руководитель онкодиспансера.
Андрей Важенин подчеркивает, что врачам важно читать именно серьезные научные журналы, а сведения, которые в изобилии публикуются в Интернете, — это совсем другой слой информации. Научный журнал дает сведения только после того, как они оценены и отрецензированы очень грамотными специалистами.
— В Интернет залезаешь и можешь нарваться как на нечто талантливое и интересное, так и на полную ахинею, вранье. Я категорически не советую молодым докторам и клиническим ординаторам ориентироваться на Интернет. Им можно пользоваться, когда знаешь тему и нужно найти что-то конкретное. Но просто полезть с целью образования и просвещения — не просто пустая трата времени, это даже опасно, — предупреждает молодых ученых опытный врач и педагог.
Важнейшим элементом пятиминуток является обмен информацией между коллегами по поводу участия в научных конференциях. Отчеты предоставляются не только устно — многие врачи сопровождают свои доклады показом слайдов, фотографий, видеофильмов.
— Участие в конференциях я всячески приветствую, это тоже важный источник информации. Цикл жизни журнальной статьи достаточно долгий. С момента поступления в редакцию до публикации проходит от трех месяцев до года, а пишется статья несколько месяцев. По сути, мы читаем то, что автор делал и думал год назад. Непосредственное общение с коллегами позволяет получать информацию сразу, быстро, без купюр. У некомпетентных людей существует известное заблуждение: они видят в поездках только развлечение и упускают тот факт, что специалисты, встречаясь где угодно, обсуждают свою работу. Помните анекдот:
— Пьют?
— Пьют.
— О чем говорят?
— О работе.
— Ну, пусть пьют…
— Пьют?
— Пьют.
— О чем говорят?
— О бабах начали.
— Разгоняй! — смеется Важенин.
Врач — профессия публичная
Руководитель онкодиспансера подчеркивает, что благодаря пятиминуткам его младшие коллеги учатся говорить быстро и четко. Молодым докторам категорически запрещается читать по шпаргалке или по тексту.
— Это большая проблема не только у молодежи, но и у взрослых — плохо умеют говорить, излагать свои мысли. Врач — профессия публичная. Вошел в палату, пусть перед ним даже двое больных, это уже аудитория, и с ней нужно общаться. Поэтому для врача изучение русского языка важно. Он испохаблен здорово. Меня коробит, когда говорят «МПС» вместо «мочеполовая сфера», «подключичка» вместо «подключичный катетер». Это плохо, некультурно. Ведь если посмотреть классическую медицинскую литературу — в ней прекрасный язык, профессиональные понятия доносятся полностью, но нормальным русским языком. А то сегодня — «подключичка», завтра — «тетка-врачиха», и дальше поехали, — возмущается Важенин.
После общей пятиминутки в онкодиспансере начинается административное совещание. Все заместители собираются в кабинете главного врача, рассказывают о ситуации в своей сфере, благодаря чему у всех складывается общая картина, чем сегодня живет диспансер.
Около десяти часов начинаются консилиумы, в некоторых из них главный врач принимает участие, проходят совещания у руководства, лекции. Дальше день складывается по-разному.
— Обеденного перерыва у нас нет. У врачей нет совсем, медсестры питаются где-то, как-то — это очень плохо. Некоторое время назад подарили нам мультиварку. Теперь она стоит в приемной, и секретарь варит нам кашу. Сложилась традиция: в 12 часов в приемную «на кашку» стекаются замы. Мы вскладчину покупаем разные крупы, а к ним оливковое масло — это фишка у нас. Если кто-то едет в Грецию или Испанию, обязательно привозит, — рассказывает главврач.
Бурная жизнь в онкодиспансере не заканчивается часам к трем-четырем, но к концу дня у Андрея Владимировича остается время почитать почту, с кем-то поговорить, назначить встречи.
— Я не понимаю, когда выдают за героизм, что человек сидит на работе до девяти-десяти вечера. Значит, он плохо спланировал свой день. Я всегда заканчиваю в пять — полшестого. Это в своем роде показатель организационно-бюрократической культуры. Дома тоже нужно заниматься делами. У меня чаще всего это литература, статьи, — говорит Важенин.
«Всегда включенный мобильный — наш непременный атрибут»
Тем не менее, даже уходя с рабочего места, Андрей Важенин и все его заместители остаются на связи и всегда держат включенным мобильный телефон.
— Наш непременный атрибут — постоянно включенный мобильный телефон у меня и у всех замов. Где бы мы ни были, что бы ни было, если что-то случается, нам могут позвонить. Это право дежурного врача, который ночью главное действующее лицо в диспансере, — рассказывает Важенин.
По словам главврача, за время работы на посту руководителя онкологического диспансера ему пришлось пережить несколько тревожных звонков. Ситуации,
когда что-то случается с пациентами, неприятны. Но они напрямую связаны с профессиональной деятельностью, и, как правило, понятно, что нужно сделать. А иногда случается нечто экстраординарное…
— Помню один случай, это произошло в ночь штурма для освобождения заложников на спектакле «Норд-Ост». Конечно, мы не знали, что будет штурм, но всем было известно — что-то происходит. Я отдыхал в одной компании, где было много силовиков. И тут звонок с сообщением, что во всех зданиях диспансера погас свет. Первая мысль — что-то случилось. В Москве тревожно, и неизвестно, что может произойти у нас. Я и мой товарищ из силовых структур встали и поехали сюда. Входим на территорию: темные корпуса, и только какие-то огоньки внутри мелькают. Когда такое случается, первые мысли тяжелые. Не знаешь, что тебя внутри ждет. Было страшновато. Зашли тихонько с черного хода, посмотрели туда-сюда, убедились, что это просто авария, и на душе отлегло. И тут идет информация по телевидению, что начался штурм, — адреналина прибавило. В большинстве отделений весь персонал сработал правильно: извлекли фонарики, свечки, раздали по палатам. Паники не было, только в одном отделении всплески женской эмоциональности, которые быстро были погашены. Свет отсутствовал часов пять, большая оказалась авария, — рассказывает Важенин.
Еще одна неприятная экстренная ситуация была связана с безалаберностью. Одна из пациенток тайком принесла в палату кипятильник, хотя это категорически запрещено. Включила его, забыла налить в стакан воды и оставила на подушке: ее кто-то отвлек. В результате кровать задымилась. Это привлекло много пожарных и техники, происшествие получило ненужный общественный резонанс и оказалось в центре внимания прессы…
«Мы работаем для всей Челябинской области»
Одно из значимых и актуальных направлений в работе главного врача и других специалистов онкологического диспансера — большое количество командировок по городам области. Цель этой работы состоит в том, чтобы наладить раннее выявление онкологических заболеваний, помочь коллегам с определением схем лечения и снизить уровень смертности от рака.
— Почему-то существует представление, что диспансер — только челябинский, хотя половина наших больных — это жители области. И мы себя позиционируем не как челябинское лечебное учреждение, а как медицинское заведение, которое занимается всей областью, всеми городами и весями. Последнее время мы активно работаем над снижением смертности от рака в Златоусте и Миассе. Это третий и четвертый по значимости города в области, для них характерен высокий уровень смертности и запущенности заболеваний. Каждую неделю два наших специалиста выезжают в Златоуст и Миасс, консультируют там пациентов. И это не дешевый популизм типа «давайте бригаду онкологов пошлем в тьмутаракань, они выявят один запущенный рак четвертой стадии». Мы действительно проводим серьезные консультации для больных, рассматриваем случаи, которые сложны для местных докторов, чтобы сэкономить время пациентов и врачей. Такая система дает эффект: мы выявляем опухоли на ранних стадиях и вовремя меняем планы лечения, — рассказывает главный врач.
Андрей Важенин подчеркивает, что главная задача специалистов онкоцентра — глобально изменить ситуацию. Не внедрить «чудодейственные» методы лечения, а изменить структуру диагностики.
— Пока у нас будет идти 50 процентов пациентов на третьей— четвертой стадии рака, результаты будут нехорошие. Если удастся привести к показателю 30 — 40 процентов — будет другая картина, а если к европейским, где первая — вторая стадии составляют 80 процентов, аура онкологического заболевания будет существенно другой, — убежден Важенин.
«Система раннего выявления рака — основа основ»
Как подчеркивает Андрей Владимирович, для своевременной диагностики рака и, как следствие, снижения смертности от онкологических заболеваний не требуется сложное высокотехнологичное оборудование. Гораздо важнее профессионализм врача любой специальности, забота пациента о своем здоровье и эффективно действующая система санитарного просвещения.
— Одна из опасных тенденций в медицине и сознании обывателя — увлечение оборудованием. А ведь оно играет роль в самую последнюю очередь. Основа основ — система ранней диагностики, которая начинается с прессы, санпросветработы. Пока наш пациент сидит на диване и слушает Малахова — никакая медицинская техника ему не поможет. А когда он все же вышел из дома — у него две дорожки. Он может пойти в официальную научную медицину или черт-те к кому. Я ни разу не видел излечений чагой, грибами и другими «народными» средствами. Смерти от этого видел и запущенные болезни видел. Вот у нас рядом с онкологической поликлиникой открыли лавку, которая торгует грибами. Они лечат от всего! Выходящим из поликлиники суют листовки с рекламой, а люди идут и покупают. И кто-то ведь подписал им разрешение на открытие подобного магазина. В советские времена был такой государственный деятель — Лазарь Моисеевич Каганович, вызывающий у меня большое уважение, так вот он говорил: «За каждым подвигом стоит чья-то безалаберность, которая имеет имя, отчество, фамилию и должность, а должна бы иметь еще и срок». В данном случае он абсолютно прав!
Андрей Владимирович объясняет, что рак не имеет своей клиники, она выявляется только на серьезных стадиях. Изначально это кусочек ткани, который растет в организме и первое время человека не беспокоит. Онколог чаще всего не является первым врачом, к которому попадает пациент. Как правило, он приходит к терапевту, хирургу, гинекологу… От того, насколько подготовлен врач к встрече с онкологической патологией, нередко зависит судьба человека.
— Наша задача — подготовить к диагностике врача общей практики, не онколога. Он должен просто помнить, что есть такая болезнь — рак. Вот, например, классика онкологической настороженности, как это должно быть. Недавно в Златоусте я делал обход. Пациентка рассказала мне, что пришла на прием к кардиологу. Врач стала слушать сердце и заметила, что у женщины в груди что-то есть. Она отправила пациентку на консультацию к онкологу, выявили рак на первой стадии, была проведена операция. Думаю, что эта женщина будет хорошо и долго жить. А ведь пришла она к врачу совсем не за этим, — рассказывает Важенин.
Главный онколог области выразил сожаление, что многие люди избегают профосмотров, смотровых кабинетов, хотя эта система при всех ее недостатках неплохо работает. Каждый год в области выявляется 16 тысяч заболевших раком, прирост составляет два — три процента ежегодно. На первой и второй стадии заболевания выявление происходит только в 50 — 53 процентах случаев. Система смотровых кабинетов и профосмотров увеличивает выявление рака на первой и второй стадии до 70 — 80 процентов.
Чтобы заподозрить рак, иногда достаточно визуального осмотра. У женщин опухоли локализуются чаще всего в молочной железе, часто встречается гинекологический рак, рак толстого кишечника, прямой кишки. У мужчин опасность представляет предстательная железа. Для диагностики достаточно провести обычные тесты, которые делаются в любой поликлинике. Окончательный диагноз по ним поставить нельзя, но можно понять, есть ли повод для разговора.
— Страшные вещи происходят в стоматологии. Там запущенность на третьей-четвертой стадии до 70 — 80 процентов, и это крупные города — Челябинск, Магнитогорск! Срабатывают два фактора. Первое — студентам-стоматологам онкология вообще не преподается, они знают только, как лечить зуб и все, что рядом. Второе — коммерциализация. Человек пришел, ему поставили коронку, а остальное доктора не касается. Смертность потрясающая! Опухоли языка, ротовой полости очень сложные, на третьей — четвертой стадии их вылечить невозможно. А для диагностики никакой аппаратуры не нужно: рот открой, и все понятно! Проблема там, где проблемы быть не должно. Если бы стоматологи нам выдавали этих пациентов, думаю, легче было бы, — рассказывает онколог.
И только после установления окончательного диагноза включается технология, когда специалисты-онкологи подбирают для пациента метод лечения.
— Кстати, онкология — это не специальность одного кудесника, индивидуалисты у нас не приживаются. Это коллективная специальность. Планы лечения составляются минимум тремя специалистами: радиологом, химиотерапевтом, хирургом. Когда кто-то из онкологов начинает заявлять, что он самый талантливый и все может, — это, мягко говоря, лукавство, — подчеркивает Важенин.
«Сидеть в соцсетях — как исподнее вывешивать»
Чем же известный челябинский доктор занимается в свободное время? Где проводит выходные, как предпочитает отдыхать? Оказывается, самое любимое место Андрея Владимировича — его дача. Он любит гулять по лесу, много читает, увлекается фотографией, любит водить машину, путешествовать и категорически не жалует социальные сети.
— Я не сторонник того, чтобы врачи в больнице дневали и ночевали, но все-таки специфика у нас есть. Каждую субботу кто-то из нас, я или мои замы, приезжаем в диспансер по очереди, принимаем дежурство, смотрим, что тут и как. В этот день можно спокойно почитать, позаниматься статьями, пообщаться с диссертантами. В выходной можно позволить себе лясы поточить с кем-то из дежурных врачей после сдачи рапорта, — рассказывает Важенин.
Вечером после работы главный врач
онкодиспансера больше всего любит отдохнуть дома, посмотреть информационные программы по телевизору, почитать и лечь спать не позже десяти часов. На вопрос любопытного корреспондента, много ли времени Важенин проводит в Интернете, он ответил, что для него это только средство для работы.
— Интернет не использую для развлечения, только для работы — деловая переписка, новости. Ни в каких социальных сетях не сижу, не записывался, не регистрировался, для работы мне это не нужно, для себя тем более. С кем я хочу общаться — вижусь очно, в конце концов, есть телефон. А вывешивать себя там — как исподнее вывешивать, мне это претит, — говорит Важенин.
