Челябинское издательство Марины Волковой продолжает выпускать его книги; библиотекари и педагоги устраивают в городе «Шиловские чтения»; в институте культуры, где преподавал профессор Николай Шилов, есть музей, премия его имени и фестиваль, ему посвященный. Но самого Николая Петровича – сочинителя изумительных детских стихов, педагога и человека – всем нам явно сегодня не хватает. Об этом мы говорили с поэтом и драматургом Константином Рубинским.
— «Надо мною — небо, Подо мной — земля, Между ними — ласточки, тополя и я. Пух летит на землю, Птицы — в синеву. Хорошо на свете, судя по всему» — когда Николая Петровича не стало, многие, читая это его стихотворение, плакали. Мы знали эти строки и раньше, просто они зазвучали по-другому. Это Ахматова заметила: уходит человек, меняются его фотографии. Вот ушел поэт, изменились некоторые его стихи. Обрели почти невыносимую пронзительность.
— Чем, на ваш взгляд, его стихи выделяются из всего многообразия детской поэзии?
— Они обладают способностью искренне нравиться детям, в них нет никакой конъюнктуры, они «одного роста» с ребенком. У многих авторов, которые пишут для детей, видно усилие, чтобы присесть перед ребёнком и посюсюкать, а потом подняться и вновь превратиться в большого дядю или тетю. У Шилова этого нет.
Но при этом, когда его стихи читает взрослый, он ощущает, что они написаны и для него, потому что в них — и житейская прелесть, и тонкая ирония. Его стихи многослойны — ребенок в них считывает свое, взрослый — свое. Например, игру слов, фразеологизмов, которой ребенок пока не до конца понимает. Поэтому взрослый смеется над этой игрой, а ребенок — над самой ситуацией, которую поэт нарисовал.
— Хочется начать наш разговор с поэтического размышления о самых ярких стихотворениях Николая Шилова, хотя все они были яркими.
— Можно выбирать любое. Да вот хоть это:
Росли на поляне
Четыре ромашки,
Под ними гуляли
Четыре букашки.
Букашки гуляли,
Ромашки росли,
Ромашки увяли,
Букашки ушли.
Помимо того, что это дивная скороговорка, это еще и лирическое стихотворение, вдумавшись в которое понимаешь, что оно очень грустное — о бренности всего сущего. Но у Шилова грусть замаскирована озорством, скороговорством. Смысл стихотворения в скрытом противоречии с его формой подачи, проказливой оболочкой. Оно вовсе не такое простое, если вглядеться. Или вот это:
Разве чуда
Не бывает?
Посмотрите,
Слон летает.
Правда,
Ходят слухи –
Сделан он из мухи.
Ребенку впоследствии не надо будет объяснять, что такое фразеологизм «делать из мухи слона».
Я еще очень люблю его стихотворение про плаксу:
Если плакать много дней,
Образуется ручей.
Если очень долго —
Кама или Волга.
На реке поставят мост.
На мосту поставят пост
И прибьют дощечку:
«Наплакавшему речку».
Захочется ли плакать после такого стихотворения?
И еще мне нравится, что стихотворения Николая Петровича лишены назидательности в лобовом смысле, чем часто грешат авторы, пишущие для детей. Николай Петрович прекрасно чувствовал, что воспитывать — не значит поучать, грозя пальцем. Кто-то из его коллег по институту вспоминал: когда Николаю Петровичу на глаза попалась табуретка, на которой студент нацарапал нецензурное слово из трех букв, он эту табуретку поднял, стал рассматривать и вдруг строго произнес: «Кто в слове «мир» сделал три ошибки»? Он воспитывал, но шутя, находчиво, остроумно. И это как нельзя лучше иллюстрирует стихотворение про воробья:
Воробей,
Воробей,
Ты из лужицы
НЕ пей,
Из подсолнухов
НЕ клюй,
Во все стороны
НЕ плюй.
На дороге
НЕ скачи,
Клювом в окна
НЕ стучи,
Возле кошек
НЕ садись,
Со скворцами
НЕ дерись.
Если выполнишь
Все НЕ,
Будешь
Правильным вполне.
Только правильных
Зануд
Воробьями
Не зовут.
А чего стоит его прекрасный «Шалопай Шалопаевич»! По-моему, это стихотворение знают все мало-мальские читающие дети на Урале. Потрясающие неологизмы-отчества: Шалопаевич, Поедаевич, Гляделович, Блестелович, Кидалович, Плевалович. Половина стихотворения — неологизмы. И в конце: «Я бы много еще рассказалович, (автор уже сам начинает хулиганить, он заражен этим, еле-еле удерживается, чтобы не превратиться в Шалопая!), да язык говорить отказалович».
И тут же прекрасный «Безусый Самсусам», в котором ровно половина слов — это «самопрыг и самобег, самобряк и самотоп, самосвист и самохлоп, самосброс и самохват»… Я это называю завороженностью языком, его переливами и фокусами, без этого нет поэта. Замечательно, когда взрослый человек не теряет детского навыка придумывать новую озорную лексику, да еще рифмовать её, ведь чаще всего этот навык бывает лишь у людей «от двух до пяти»…
— Можно в детском саду проводить шиловские уроки, чтобы вызвать у ребенка любовь к языку, к языковому эксперименту.
— Мне очень нравилось, как Николай Петрович работал с детьми, как читал им свои стихи. Он иногда напускал на себя некоторую театральную суровость, начиная декламировать что-то. В этом как будто была самоирония: мол, ну, я же взрослый, и вот такие стихи читаю. Но уже через несколько секунд самые маленькие дети понимали, что это такая игра, что перед ними добрейший, остроумнейший человек, который их любит искренне, говорит с ними на одном языке.
— Почему, на ваш взгляд, Николай Шилов не попал в поле зрения больших издательств?
— Мне кажется, Николай Петрович не обладал пробивной силой. Для того чтобы заметили, надо все время где-то тусоваться, вечно всем запоминаться, иметь колоссальное честолюбие и — хорошо бы — литературного агента вдобавок… А у Шилова природа была другая. В моем сознании он вообще никак не связан с честолюбивыми помыслами, с ревностью к коллегам. В этом смысле он плыл по течению. Для меня это тоже показатель чистоты человека.
Но в масштабах Урала он, несомненно, получил признание. Его любили и знали не только в Челябинске, Екатеринбурге, Кургане, но и других российских регионах. Мне кажется, что если бы он умел «раскручивать» себя, он мог бы посоревноваться, скажем, с Владиславом Крапивиным. Но тогда это был бы совсем другой человек.
Когда Николай Петрович ушёл из жизни, я решил собрать все его стихи. Совместно с нашим институтом культуры, при поддержке Валентины Васильевны Шиловой и Александра Алексеевича Мордасова, мы сделали не книгу, а компакт-диск, мультимедийную энциклопедию «Полное собрание стихотворений Шилова». Получилось более четырехсот стихотворений, включая ранние, архивные, черновые стихи, тексты песен. Также в диск вошли лучшие сказки Николая Петровича, сценарии, аудио и видеозаписи, библиография, отзывы в прессе о книгах. Диск сделан в форме интерактивного мультфильма, детям с ним управляться интересно. Сейчас он уже стал практически раритетом.
— Гений — это всегда некая тайна. Когда думаешь о тайне Шилова, вдруг наполняешься радостью, как бы себя ни чувствовал в этот момент.
— Многие над этим ломают голову — почему, когда Николай Петрович входил в комнату, у всех на душе становилось теплее? Абсолютная загадка. Часто встречаются люди, которые в искусстве обаятельны и теплы, а в жизни совсем иные. Это обычная история. Толстой и Достоевский не познакомились только потому, что боялись разочароваться друг в друге «по-человечески». С Шиловым такой истории не было! Он был продолжением своих стихотворений, абсолютно цельной личностью во всем.
Лишь однажды я видел его совершенно обесточенным. Но это была не злость, не желчь, а именно печаль. В конце его пути, когда он уже был серьезно болен. Мы встретились на вручении премии имени Максима Максимовича Клайна, а перед этим в «Челябинском рабочем» вышла несуразная статья, посвященная его творчеству. Пристрастно-старушечий разбор стихотворений, нападки на них с позиции фарисейской морали: мол, разве можно с детьми смеяться над такими грубыми вещами, как «конь в пальто»? Конь в пальто, вы подумайте, какой ужас! Это хорошо рифмовалось с советскими нападками на Чуковского, которого когда-то обвиняли: почему у вас медведи кричат «ку-ка-ре-ку», это ли надо нашим детям, будущим строителям коммунизма? Николай Петрович сильно переживал. Всем было понятно, что его стихи такого не заслуживают. Вот тогда он сказал: «Ребята, как это ни грустно, зло побеждает».
Но! Потом его попросили что-нибудь новое почитать, его глаза засветились детскими искрами, он помолодел сразу. И как будто весь прежний груз с него сошел. Он прочитал свое новое стихотворение:
Как-то
Под вечер
Напротив
Вокзала
Машина
Машину
Поцеловала.
Железкой
В железку,
Огнями
В огни —
Так и стоят
В поцелуе
Они.
Хочешь — не хочешь,
Подумаешь
Вновь:
Всем на земле
Управляет
Любовь!
В итоге это с нами и осталось — любовь.
Сегодня, 12 апреля, в Челябинском институте культуры состоится гала-концерт фестиваля, посвященного Шилову. А днем на ступеньках молодежного театра челябинские поэты читали стихи Николая Петровича.
