Восемнадцать из них установлены в зарубежных странах, среди которых Франция, Исландия, Великобритания, Германия, Нидерланды, Чехия, США и многие другие.
В последние годы работы создаются им в соавторстве с сыном Даниилом, выпускником знаменитой Суриковки и Российской академии художеств. Для своих памятников Владимир Александрович использует мраморные постаменты.
«МК-Урал» встретился со столичным скульптором в Челябинске. С Южным Уралом его связывает знаменитое предприятие ЗАО «Коелгамрамор», куда он приехал с очередным визитом.
Скульптор и уральские камнедобытчики сотрудничают уже многие годы. Первой работой скульптора, в которой он использовал коелгинский мрамор, стал монумент в Париже на кладбище Пер-Лашез. Мраморный постамент бронзового памятника русским и советским партизанам – участникам Сопротивления, которые воевали во Франции, сделан именно из коелгинского камня.
– Открывали его очень торжественно, – вспоминает Владимир Суровцев. – И французы тогда сказали: «Мрамора такого качества и масштаба нет во всем Париже, да что там – во всей Европе!» Это была большая гордость за наше российское качество и красоту природного камня.
Вторая работа с использованием мрамора установлена в швейцарском городе Лозанна. В одном из красивейших мест города, на набережной Уши, стоит мраморный постамент с бронзовым бюстом знаменитого дипломата, министра иностранных дел России в XIX веке, Иоаннеса Каподистрии. В свое время он был почетным гражданином Лозанны и создал ряд дипломатических документов, на основании которых потом была организована ООН.
На заводе «Коелгамрамор» по такому случаю был выбран один из лучших фрагментов мрамора: самый чистый, белоснежный и красивый. Памятник открывал в 2009 году глава МИДа РФ Сергей Лавров и руководитель Швейцарского департамента иностранных дел Мишлин Кальми-Ре.
Недавний визит скульптора на ЗАО «Коелгамрамор» связан с двумя новыми заказами – памятником к 100-летию Первой мировой войны и памятником венгерскому кардиналу. Для этих работ Владимир Александрович выбрал фрагменты коелгинского мрамора, которые станут постаментами.
Памятник кардиналу Миндсенти в Венгрии – это еще одна работа, которая была бы невозможна без сотрудничества с коелгинским предприятием. Этот человек известен как борец с фашизмом и активный деятель Венгерской революции 1956 года. Его можно назвать противником всех тоталитарных режимов. Величественная фигура кардинала восседает на кресле, которое, в свою очередь, установлено на мраморном постаменте.
Памятник еще в стадии монтажа и вскоре планируется его торжественное открытие.
– Меня всегда тянуло к крупной монументальной скульптуре, – рассказывает Суровцев. – Еще в студенческие годы я уже знал о коелгинском месторождении и предприятии, которое добывает мрамор высочайшего качества. Именно из этого мрамора создавались многочисленные бюсты и барельефы советских вождей, он активно использовался при облицовке станций московского метрополитена.
Я хоть и выбрал для себя бронзу, но всегда дышал в сторону мрамора. Работа с этим камнем доставляет мне невероятное удовольствие. Когда ты преодолеваешь сопротивление материала, а он при этом дает тебе свою энергетику – это ни с чем несравнимое ощущение. Чем больше работаешь с камнем, тем увереннее и мощнее ты себя чувствуешь. Меня поражают известные мировые шедевры, созданные из мрамора. Например, статуя Давида работы Микеланджело. Я был в городе Каррара, где добывают итальянский белый мрамор Bianco Carrara, и видел, как востребован этот вид искусства. Там налажено воспроизводство мраморных копий Давида. У людей есть постоянная потребность иметь в своем доме копии великих шедевров. Меня удивляет, что этот жанр практически исчезает у нас в России. Он не востребован в том объеме, в котором это необходимо для того, чтобы наши камнедобывающие предприятия чувствовали себя уверенно. Мрамор сегодня скульпторами используется в основном для постаментов. Я с удовольствием делал бы крупные вещи в мраморе. Считаю, что возможности этого камня сегодня недооценены. В бронзе можешь сделать повтор, а мрамор в этом отношении уникален. Каждая работа из мрамора будет в одном-единственном экземпляре.
Вспоминая продукцию итальянских камнетесов, могу повторить неоднократно: наш уральский мрамор действительно превосходит зарубежные аналоги. Он выглядит более натурально, красиво, более масштабно. Поэтому мое сотрудничество с таким крупнейшим европейским карьером, как «Коелгамрамор», имеет большое значение для моего творчества. У меня как у скульптора, честно говоря, слюнки текут всякий раз, когда я вижу коелгинский мрамор. Так хочется поработать с этим камнем...
Я очень хочу, чтобы судьба повернулась таким образом, чтобы я смог еще поработать с коелгинским предприятием. Через полтора года к своему 65-летнему юбилею я планирую открыть персональную выставку. И мечтаю, чтобы на ней многие работы были бы из мрамора. Надеюсь, что наше сотрудничество с коелгинскими мастерами продолжится.
– Владимир Александрович, а как именно вы познакомились с Иваном Чеботаревым, который долгие годы возглавляет ЗАО «Коелгамрамор»?
– Именно тогда, когда начал делать памятник советским партизанам для парижского кладбища. И, знаете, до сих пор отношусь к Ивану Андреевичу с большим восхищением. Он активный, энергичный, требовательный, владеет ситуацией, заинтересован в развитии предприятия. Мне нет смысла ему льстить, потому что мы абсолютно независимы друг от друга. А вот сказать правду считаю необходимым. Всегда здорово видеть руководителей такого уровня, по-настоящему надежных и интересных личностей.
– Но почему так упал интерес к мрамору в России, в то время как, к примеру, в Казахстане потребность в мраморе, наоборот, растет?
– В советское время действовала система госзаказов, которая давала скульпторам возможность зарабатывать, в 90-е годы была популярна тема коллекций. Скульпторы проводили выставки своих работ и неплохо за счет этого жили. Изделия раскупались на аукционах и уходили в том числе и в правительственные коллекции. Сейчас такого спроса однозначно нет. Понятно, что у государства никогда не будет лишних средств на развитие культуры, и в этом отношении ситуацию могли бы спасти только частные фонды, так называемая система меценатства. Я думаю, что создание и принятие закона о меценатах, который сейчас формируется в правительстве, позволит сделать резкий поворот в сторону природного камня. Новые формы и идеи приведут к появлению интереса к этому материалу. А средствам массовой информации в свою очередь надо больше говорить об этом, показывать изделия и архитектурные формы – словом, возрождать интерес к природному камню.
– Почему состоятельные россияне не обращаются к тому же мрамору? Ведь это так красиво и долговечно…
– Люди, владеющие средствами, сегодня достаточно традиционны и стереотипны в выборе материалов, поэтому и предпочитают современные строительные материалы. Но ориентиры должны измениться. Люди все равно поймут, что нет ничего красивее, надежнее и выгоднее, чем природный камень. Только тогда в наши города придет архитектурная гармония, какая была свойственна нашим населенным пунктам раньше. В былые времена градоначальники мыслили комплексно, общий вид строений был органичней, нежели сегодня, когда мы привыкли решать проблемы точечно и в результате все чаще сталкиваемся с дисгармоничными архитектурными решениями. Особенно в больших городах.
Но внутренне мы остались самими собой, теми людьми, которые привыкли ко всему настоящему. Именно поэтому я надеюсь на возвращение интереса к мрамору. Ведь до сих пор каждый раз, когда я проезжаю мимо храма Христа Спасителя, облицованного коелгинским камнем, или спускаюсь в московское метро, вижу сияние белого мрамора и то, как красиво подобраны эти камни, то не могу не восхищаться всем этим и никогда не перестану.
Досье «МК»
Владимир Суровцев
Родился в 1951 году в Москве. Народный художник России, лауреат многих отечественных и зарубежных премий. Закончил отделение скульптуры Московского технологического института, с 1984 года член Союза художников. Его работы хранятся в Третьяковской галерее и музеях Европы. Мировое признание принесла скульптура «На водопое», авторские копии которой были приобретены для коллекций Ельцина, Джорджа Буша, Королевы Беатрикс и Мориса Бежара.
