Когда началась война, Саше было 3,5 года. Отца забрали на фронт, а он остался с мамой и двумя сёстрами. Жили они в Воронежской области в деревне Гнилуша (сейчас Серебрянка). В их деревню немцы пришли летом 1942 года.
Историческая справка: на начало войны Воронежская область имела в своем составе 80 районов с населением в 2 709 100 человек. В ходе летнего наступления 1942 года немецкие войска полностью или частично оккупировали 33 западных и юго-западных района области, которые более полугода находились под немецкой оккупацией. Находившаяся до января 1943 г. в оккупации часть Воронежской области оставалась, таким образом, прифронтовой полосой.
Занимая деревни, немцы выселяли хозяев, отнимали их дома. Александр Григорьевич вспоминает: "Наших соседей выгнали из дому, поселили у нас. В деревне немцы избрали старосту. Староста знал всё! Он ходил с немцами, рассказывая, что у кого есть и где спрятано. Немцы забирали всё, не оставляли ничего!" Такое было в любой деревне, где стояли немцы. Согласно немецкой инструкции 1941–1942 гг. в функции старост, наряду с прочим, входили:
а) учет местного населения и выявление всех пришлых и подозрительных элементов;
б) организация сельскохозяйственных работ;
в) привлечение населения на военно-стратегические и дорожные работы;
г) розыски продовольственных и военных складов, реквизиции сельскохозяйственных продуктов у населения.
Что же ещё запомнилось маленькому мальчику? Александр Григорьевич вспоминает, что у соседей, которых выселили немцы, под окнами был палисадник. Малыш увидел, что в палисаднике валялись маленькие красивые яркие коробочки. Они настолько привлекли внимание трёхлетнего ребенка, что он пошёл собирать эти коробочки. "Я собирал их, а немцы сначала просто смотрели и смеялись, а потом начали плевать в меня, приговаривая что-то на непонятном мне языке. Было страшно! Но коробочки - они такие красивые! И я продолжал их собирать".
Ещё Александр Григорьевич помнит, как зимой в дом пришли немцы и переводчик дядя Ваня. "Немцы велели маме и сестре идти на работу. Маме - молотить зерно, а сестре сказали чистить снег. "У меня нет обуви" - сказала сестра. А немец огрел её палкой. Сестра пошла в сандалиях. Не подчиниться было нельзя. Позже маму и сестру увели на ещё более тяжёлую работу – строительство укреплений".
Прочитав сборник "Жутко вспоминать… Война и оккупация Воронежской области в свидетельствах очевидцев", я узнал, что еще 5 августа 1941 года рейхсминистр оккупированных восточных территорий А. Розенберг издал распоряжение о введении трудовой повинности на оккупированной советской территории. В прифронтовой Воронежской области оккупационный режим не мог наладить работу каких-либо предприятий, кустарных мастерских или обеспечить другие виды деятельности, где была бы занята значительная часть населения. Принудительный труд, к которому население привлекалось, являлся поэтому с самого начала основой всех произведенных работ, от которых не освобождались ни многодетные матери, ни дети. Все работы проходили под надзором полицейских и солдат. Продолжительность рабочего дня достигала 14 часов. Как же люди, измождённые голодом, могли столько работать?
"А как-то в деревне случился пожар - загорелась передвижная электрическая станция и с ней печь, в которой немцы пекли хлеб. Я проснулся, увидел, что передвижная станция горит. Не знаю, был ли это поджог или случайность", - вспоминает Александр Григорьевич.
А вот другое воспоминание - светлое, трогательное. "В деревне жила женщина, у которой была дочка моих лет. Девочка эта была удивительно красива, мне кажется, что я был в неё влюблён. Мать девочки жила с немцем. Когда немецкую часть перевезли, этот немец забрал с собой и женщину, и девочку. Больше я уже никогда девочку не видел".
"Незадолго до наступления наших войск, по приказу командования жителей нашей деревни увезли далеко от линии фронта, в концлагерь". Так маленький Саша с мамой и сёстрами стал узником концлагеря. «В лагере мы пробыли две недели. Наши наступали. Лагерь охранялся плохо, немцам было уже не до нас, они бежали. Люди чудом спаслись".
Воронежская область была освобождена от захватчиков зимой 1943 года. Пришло время подсчитывать потери. Оккупация способствовала распространению таких болезней, как дифтерия. Возросла детская смертность. Население было не только истощено в связи с долговременной нехваткой пищи, многие стали нетрудоспособны, пройдя через лагеря для военнопленных или трудовых лагерях. Александр Григорьевич вспоминает: «Все были очень истощены, есть хотелось постоянно. Одна рука у меня была полностью покрыта язвами».
После освобождения Воронежской области, война длилась ещё долгих 2,5 года.
И вот она долгожданная Победа! Каким помнит этот день Александр Григорьевич? «День Победы. Лил дождь. Я сидел на окне. Увидел, как по улице скачет лошадь. Она поскользнулась, а всадник, что упал вместе с лошадью, бросился в школу. Он привёз счастливую весть - ПОБЕДА! Все радовались. Кто смеялся, кто плакал... ВОЙНА ОКОНЧИЛАСЬ! РАДОСТЬ КАКАЯ! А мама плакала. Плакала и от радости, плакала и от горя - папа не вернулся с фронта, погиб. Погиб, как многие сражавшиеся за Родину!»
Никогда не забудутся подвиги тех, кто освободил народ от порабощения, принес людям долгожданный мир. Но время неумолимо, и с каждым годом все меньше остается с нами тех, кто несет гордое звание «фронтовик», «защитник Отечества», «участник Великой Отечественной войны». Уходят и те, кто кормил и одевал воинов, обеспечивал фронт оружием и патронами, танками и самолетами. Все меньше остается очевидцев, кто мог бы поделиться с нами своими личными впечатлениями о событиях военных лет. Задача нашего поколения - сохранить воспоминания о страшных днях, о том, что пришлось пережить нашим дедам, беречь мир, который они нам подарили.
Для работы использовался материал сборника «Жутко вспоминать…» Война и оккупация Воронежской области в свидетельствах очевидцев: сборник статей и интервью / сост., науч. ред. Н.П. Тимофеева. При участии Л.А. Викуловой и Е.В.Ряжских. – Воронеж: ОАО «Воронежская областная типография». – 2013.