Частный интерес превыше всего?
— Основания, конечно же, есть, — ответил Никитин. — Наверное, никогда за всю историю своего существования радиозавод «Полет» не попадал в такую ситуацию, какая сложилась в 2014 — 2015 годах. А она такова: некоторые столичные дельцы делают все, чтобы прибрать к рукам АО «Полет». Технология этой «процедуры» схожа с созданием аналогичной с компанией «РТ-ИнвестТранспортные Системы» — дочерним предприятием корпорации «Ростех» — структуры. Их не смущает статус завода как государственного стратегического предприятия, что он всегда работал и работает на обеспечение безопасности страны. Эти люди свои частные интересы поставили выше государственных.
— В 90-е годы эту ситуацию назвали бы рейдерским захватом. Неужели не хотите побороться?
— Если честно, все последнее время мы этим и занимались. Но дело в том, что все директивы спускаются к нам из Москва, и какими бы парадоксальными многие из них ни были, мы по закону обязаны с ними мириться. Даже если нет никакого желания.
Критическое положение дел у завода сложилось в 2014 году, когда «Полет», входивший в состав концерна «Вега», был передан объединенной приборостроительной корпорации (ОПК) «Ростех». Руководство ОПК, закрыв глаза на то, какую важную роль завод играет в судьбе государства, отнесло его к разряду ненужного актива «Ростеха» и, соответственно, поставило преграду для его всестороннего развития, то есть исключило из программ развития ФЦП, поставило вне рассмотрения все предложения по разработкам ОКР. Эти годы — 2014 — 2016 — для завода потеряны и не восстановимы для развития радиопромышленности на Южном Урале, особенно в условиях санкций и проводимого импортозамещения.
Дальше — больше. «Ростех» решил создать холдинг на базе дагестанского АО «Азимут» — нашего прямого конкурента, работавшего, кстати, в советские времена под эгидой «Полета». Своим решением «Ростех», по сути, наделил «Азимут» монопольным правом выпуска изделий СП-200, РМА/РМД и других, лишив нас конкурентной почвы. А такая ситуация не сегодня, так завтра сыграет злую шутку с «Полетом»: она приведет предприятие к большим рискам и потерям, вплоть до полной остановки завода. Все это делается, повторюсь, в угоду личным интересам некоторых высокопоставленных лиц государства. Вы посмотрите, кто входит в состав совета директоров частного предприятия АО «Азимут»…
Но обиднее всего то, что мы десятилетиями налаживали производство, преодолевали многочисленные кризисы и дефолты, выстояли, выдержали, наработали надежный кадровый, производственный потенциал, обеспечили себе заказы на два года вперед, подтвердив хорошими показателями статус крупнейшего предприятия радиотехнической отрасли страны, и после всего этого горстка меркантильных людей, преследуя свои личные интересы, решила похоронить все наши достижения. Не позаботившись даже о безопасности государства. Бог им судья…
«Судьба завода — моя судьба»
— История становления и развития вашего завода действительно имеет свою специфику…
— Она неразрывно связана с историей российской авиации. Завод был основан в 1952 году для производства наземного аэродромного радиотехнического оборудования. Мы первыми освоили выпуск маркерных маяков, радиопеленгаторов, аэродромных радиолокаторов и других изделий. Предприятие принимало непосредственное участие в реализации таких легендарных проектов, как оснащение авианосца «Адмирал Кузнецов», космического челнока «Буран», который в 1988 году приземлился в автоматическом режиме.
В настоящее время «Полет» поставляет оборудование в 30 стран мира, расположенных на четырех континентах земли. Более 70% радиотехнического оборудования, изготовленного на Челябинск предприятии, установлено на аэродромах гражданской авиации России, а также в ведущих аэропортах Домодедово, Шереметьево-2. Сегодняшние планы поставок предприятия предусматривают оснащение современными радиотехническими средствами более 15 аэродромов до 2017 года.
— Вы с таким пиететом рассказываете о достижениях «Полета», что отчетливо видно: его судьба также неразрывно связана и с вашей.
— Завод стал для меня поистине вторым домом — как-никак почти 40 лет отработал здесь. «Полет» меня принял в 1977 году, пришел я на токарный участок в качестве мастера. В 30 лет стал уже начальником цеха, а в 32 — начальником производства опытного завода. Замещал одно время даже заболевшего заместителя гендиректора по производству. Был молодым, настырным, отчасти — максималистом, имел огромное желание воротить горы. Возможно, эти качества и помогали мне в карьере, ведь протекции у меня никогда в жизни не было.
Возглавил завод я в 1994 году. Не знаю, чем руководствовалось Министерство промышленности страны, но оно без проблем утвердило меня, молодого специалиста, на эту важную должность.
Получил я завод в наследство от Виталия Михайловича Илейко. Процесс передачи предприятия помню до сих пор. Он вручил мне ключ от гигантского сейфа и сказал: «Это все. Действуй!» Я в недоумении спрашиваю: «А как же с передачей завода?» Он отвечает: «Там все с бухгалтерией связано. Если хочешь, садись за бухгалтерские документы, разбирайся». Я не унимаюсь: «А что дальше?» Виталий Михайлович усмехается: «Сел в директорское кресло — теперь сам и думай».
После этого диалога я зашел в кабинет, сел за стол и стал размышлять: вот я директор, с чего мне начать и как жить дальше?.. Признаюсь, ответов на эти вопросы я тогда не находил. Молодым был, недоставало опыта. Благо судьба дала мне хорошую помощницу — экономиста от бога Нину Алексеевну Орлову, которая на заре моей директорской деятельности подставила мне свое хрупкое плечо. Вместе с ней мы и выводили впоследствии предприятие из экономической трясины.
— Вы возглавили «Полет» в так называемые дикие девяностые. Какое же вам досталось «наследство» — завидное?
— «Завидное» — дальше некуда. Предприятие до моего вступления на пост директора успело накопить восьмимесячную задолженность по зарплате. В связи с этим на заводе царило социальное напряжение. Подливали масла в огонь всевозможные профсоюзы — зависимые, независимые, частные и не частные, а также невесть откуда взявшиеся западные правозащитные организации, которые в буквальном смысле призывали людей выходить на митинги и баррикады. В общем, в таких условиях нам пришлось решать производственные проблемы. Нина Алексеевна была для меня отменной помощницей. Если я занимался договорами, производственными делами, налаживанием деловых связей, поиском заказов, то она взвалила на себя всю экономическую часть «Полета», которая выглядела весьма удручающе. Долгов — море, кредитов тоже, а доходов — с гулькин нос. Бывало, завод на один сданный радиолокатор жил весь год. Некоторые работники, не выдержав такого испытания, увольнялись, потому что знали, что «за забором» можно заработать куда больше средств. У меня в то время зарплата составляла 250 рублей, и если бы я, уйдя с предприятия, занялся бы, например, перевозкой груза на личном автомобиле, то обеспечил бы себе доход в полторы тысячи рублей в день. За месяц я в десятки раз перекрыл бы свою директорскую зарплату. Но я, естественно, этого не делал, как, впрочем, и другие мои коллеги, сохранившие верность и преданность «Полету».
У нас была одна цель — спасти завод, дать ему ту жизнь, которой он достоин.
Сложное восхождение
— Ваш объект наверняка интересовал многих коммерческих дельцов. Не было ли тогда случаев поживиться за счет вас или вовсе прибрать завод к рукам?
— Было такое — и поживились, и пытались забрать завод… Во время процесса акционирования вспомогательные площадки «Полета» вдруг перешли по акту взаимозачета Аргаяшскому радиозаводу со всеми имеющимися там цветными и не цветными металлами. Почему такое решение в свое время принял Виталий Михайлович — одному богу известно. Когда я стал директором, то стал разбираться по данному вопросу. Пригласил к себе в кабинет директора Аргаяшского предприятия Александра Михайловича Шувалова, спросил у него: как так получилось, что наш металл к вам попал? А он ответил: «Твое какое дело? Акт подписан, значит, так надо…» Я назвал его жуликом и выставил из кабинета, сказав, чтобы его ноги больше не было на заводе. И с тех пор мы с Аргаяшом больше не работали, стали создавать свои склады — на 7-м километре Троицкого тракта.
Еще один случай. В 1991 году завод по договору поставлял авиационную аппаратуру для авианесущего корабля «Брежнев», который потом сменил свое название на «Тбилиси», потом еще взял какое-то другое имя. Строился он на верфях в украинском городе Николаеве. Союз рухнул, и все наше дорогостоящее оборудование в объеме полугодовой поставки оказалось никому не нужным и неоплаченным, хотя продукция выпускалась по государственному оборонному заказу. За это оборудование мы не получили ни копейки. Впоследствии предприятие делало попытки найти концы по данному контракту, но тщетно — нам лишь порекомендовали списать все на убытки. Вот с такими «честными ребятами» нам доводилось сталкиваться, и причем не раз.
Да что там Украина — свои, и те зарились на «Полет». Воспользовавшись тем, что у нас были миллионные долги по налогам, перед Пенсионный фонд, газовиками, энергетиками, судебные приставы описали все движимое и недвижимое имущество, оценив его в мизерные суммы, и выставляли на торги. И тут же находились какие-то фирмы, которые горели желанием по дешевке приобрести активы завода. Мы этому препятствовали как могли, всячески рьяно отстаивали свое имущество. Но, видимо, наши активы не давали покоя некоторым власть имущим, поскольку вскоре против меня и Нины Алексеевны Орловой было возбуждено уголовное дело за неуплату налогов, хотя убытки нанесло, по сути, само государство. Следствие длилось долго, и в это время мы делали все, чтобы подготовить постановление Правительство РФ Россия по реструктуризации долгов по налогам. И нам это в конце концов удалось, что впоследствии и поставило точку в следственном деле.
Многие позитивные моменты заводу принесло вхождение «Полета» в концерн радиостроения «Вега». Произошло это в 2005 году. Именно тогда нам удалось реструктуризировать задолженности по налоговым платежам и начать избавляться от части непрофильных для себя активов, прежде всего от находящихся в аварийном состоянии зданий и помещений. В их числе оказались старые заводские корпуса, бывшее здание заводоуправления и «полетовская» проходная. Нам эти помещения были не нужны, но их продажа позволила погасить значительную часть задолженности «Полета» и существенно сократить затраты на содержание имущества.
А затем пошло производственное восхождение. Объемы выросли с 450 миллионов до двух миллиардов рублей. Мы провели колоссальное техническое перевооружение предприятия без остановки производства, в том числе и за счет федеральной целевой программы, разработку новых изделий, модернизировали производство.
Все эти непростые годы моего руководства заводом меня сопровождал очень сплоченный и дружный коллектив, который стал для меня поистине родным. И хотя численность его сократилась до двух тысяч человек, дел, выполняемых им, меньше не стало. Я искренне благодарен всем моим коллегам, моим соратникам — М.А. Шильману, Ю.В. Королеву, П.А. Симонову, И.А. Аксенфельду, Б.А. Власову, В.В. Бочкареву, А.С. Внукову, А.И. Скрябину, В.И. Шевченко и многим-многим другим, кто все эти годы был рядом со мной, с кем мы вместе переживали беды и добивались побед, с кем воплощали в реальность интересные идеи и созидали, созидали. Низкий вам поклон! Я всегда осознавал, что главное достижение завода — это не награды и почетные грамоты, а люди, для которых завод — это жизнь, а не средство продажи своего труда за заработную плату и которые безупречно выполняют свою работу.
— И все-таки, Евгений Александрович, вы очень много сделали для завода, можно сказать, возродили его из пепла, подняли на высокий производственный уровень — неужели этого не видит руководство головного предприятия, раз спокойно принимает ваш уход?
— Вся беда в том, что не все люди в ОПК «Ростех», которые принимают глобальные решения, могут экономически руководить предприятием — они очень плохо разбираются в технических, организационных и производственных вопросах, вообще никогда не работали в условиях реального производства и разработки. Во главу угла они ставят частные чиновничьи интересы, забывая о том, что наш завод «Полет» работает на повышение боеготовности страны, а значит — на ее безопасность.
И если завод потеряет компетенцию по производству ВВТ, часть технологий и единичных специалистов, то авиация останется без наземной военной техники, которую в России больше никто не производит. В феврале 2014 года я направил письмо руководителю ОПК А.С. Якунину, в котором отразил все проблемные вопросы, на решение которых надо обратить внимание в 2015 году. Но ни предложений на данное письмо, ни ответа завод так и не получил. А получил в феврале 2015 года рекомендации от правления ОПК: обанкротить завод, сократить разработчиков и конструкторов. С этим я согласиться не мог. Жаль, что не все, кто трудится в «Ростехе», имеют профессиональный опыт и знание предмета, с которым работают, а просто работают там, потому что живут в Москве.
— А местные власти как-то отреагировали на происходящее?
— Власти региона остались в стороне, к сожалению.
Разместить рекламу и объявление в газете «Московский комсомолец-Урал»
