Медицина ближе к литературе, чем филология
— Читая вашу книгу, постоянно ловил себя на мысли, что вы либо с медицинским словарем под рукой роман писали, либо находились в постоянных консультациях с врачами-психиатрами. Уж больно детально прописаны у вас психические проблемы героев...
— Я просто много общался с реальными людьми. В принципе писатель на то и писатель, что может проявлять эмпатию к разным людям, влезать в их шкуру и считывать их чувства в определенный момент времени. В этом должен быть, как мне кажется, основной талант писателя. Поэтому прописать медицинские, психические расстройства сложности никакой не представляло. Если ты изучаешь вопрос, он тебе сильно интересен, значит ты о нем потом можешь много рассказать.
Но медицину я люблю. Как науку. Потому что она очень близка к человеку, она заглядывает в него, ищет в нем тайну. Ведь медицина — не просто внутренности человека в физическом плане, это определенная философия, она очень близка к литературе. С моей точки зрения, даже филология дальше от литературы, чем медицина. Но в медицинский сам бы я точно не пошел, потому что для нее нужно обладать большими знаниями. А я дурак в этом плане, в школе терпеть не мог химию, поэтому в сторону профессии врача доступ мне был закрыт. А вот моя жена пошла как раз туда, хотя мы вместе с ней учились в языковом классе.
— Главный герой романа «Выше ноги от земли» молодой врач, который недавно потерял своих близких — жена и маленький сын погибли. Но, поправьте меня, если я не прав, — роман не о боли, который преодолевает ваш герой, он об отцовстве. Мне показалось, что вы сосредоточились на несколько его ипостасях. Главный герой — отец, все потерявший и ищущий ответ, почему это произошло; его сосед — многодетный священник, пытающийся пройти по острию между служением Богу и служением семье; психопат, захвативший и издевающийся над детьми, считая что он их отец...
— Да, это так. Там есть еще образ — старик, отец того самого психопата. Конечно, это все разное отцовство, разный взгляд на него. Главного героя отражают второстепенные герои, они запараллелены. Старик, с его сыном психопатом, как мне кажется, показывают, что могло бы быть с Рудневым (от ред.: Илья Руднев — главный герой романа «Выше ноги от земли»), если бы он слишком неистово любил своего близкого человека с психическим расстройством.
— Тема отцовства не очень популярна в обществе, в литературе, почему вы в нее решили зайти?
— Когда я начал писать эту книжку, у меня родился сын. Таким образом у меня самого тема отцовства вышла на первый план. Изначально роман задумывался как детектив с немного мистическими вкраплениями, но потом это все действительно переросло в тему отцовства. Мне стало интересно, почему ее так мало в нашей литературе. «Отцы и дети» — это все-таки не об отцах, а о конфликте поколений, что как раз есть практически в любой книге. А вот о том, как воспринимает взрослый мужчина своего ребенка, эту свою ношу, в литературе найти сложно. А ведь все отцовство переживают по-разному. Кто-то примеривает на себя исключительно роль добытчика без особых эмоций, а кто-то влюблен в своих детей даже больше чем мать. Матери же бывают разные.
Конечно, у меня не было задачи собрать много отцов в какой-то комнате и расспросить об их отношении к вопросу. Все мои друзья из моего поколения испытывают схожие с моими эмоции — они очень любят своих детей. В нашей мужской компании детей обсуждают, эту тему не обходят стороной, потому что мы ей сейчас все больны — дети у нас мелкие, они «портят» нам жизнь (подчеркну, что «портят» исключительно в кавычках, потому что правильнее сказать, улучшают). В какой-то мере я черпал эмоции для книги и отсюда.
Кстати, в романе главный герой до трагедии – отец не только для ребенка, он отец и по отношению к своей жене, она, мне кажется, выступает даже больше в роли не жены, а дочери.
— Похоже, вы правы. Один из моментов, который неожидан в вашем романе, в том, что в его конце главный герой начинает защищать жену в произошедшей трагедии, находить ей оправдание, тогда как все окружающее общество уверено, что это именно она убила ребенка...
— Да, Руднев так действительно не считает, он любит своего погибшего ребенка и объясняет все случайностью.
Почему не нужно быть пророком
— В сегодняшнем мире, насыщенном различного рода яркими звездами, кажется, что писатели ушли на второй, если не третий план. Каково сейчас живется писателю с пониманием этого?
— Мне кажется замечательным, что писатели ушли на второй-третий-четвертый планы. Это перестало задирать их эго, не мешает им писать. Писатель не воспринимается сейчас как какой-то пророк. К чему это, не нужно... Чувствую себя сейчас замечательно. Я в принципе человек не публичный, и если сравнивать себя с «властителями дум», как раньше называли писателей, признаю, что мне это совершенно не близко. Для меня писательство такая же работа, как для вас журналистика.
Но писательство все равно находится в определенной элитарной нише, так как сейчас меньше читают, а больше смотрят, поэтому книга стала требовать больше от своего автора, иначе отвалятся последние читатели, которые еще остались.
— Вы бы хотели, чтобы вашу книгу экранизировали?
— Хотел бы... Когда я ее написал, я бы ответил именно так. Сейчас уже не знаю, может быть и нет. В свое время права на ее экранизацию были куплены, я даже писал сценарий первой серии (из романа хотели сделать сериал, хотя я бы, наверное, хотел его тогда видеть в полном метре, ведь там событий не так уж и много для сериала). Сейчас проект заморозили.
— Но роман вас все-таки вышел за пределы бумаги, новгородский театр взялся за его постановку...
— Действительно, театр драмы имени Достоевского поставил по мотивам романа спектакль. Над ним работал режиссер из Москвы Эдгар Закарян, ученик Богомолова. На мой взгляд, получилась очень интересная интерпретация. Это новое видение, новое художественное произведение и, мне кажется, то же самое было бы с экранизацией.
Я, если говорить честно, сторонник того, что писателю не нужно писать сценарии по своему произведению, вмешиваться в постановку. Даже Чехову говорили «до свидания», когда он приходил посмотреть, как ставят спектакли по его пьесам. Я не вмешивался в постановку по роману, находился совсем в другом городе, до меня доносились лишь какие-то сигналы будто из космоса — типа «смотри, что мы сделали», а я — «интересно, к чему бы это».
Когда пришел на премьеру, понял, что спектакль идет прямо по тексту, режиссер взял почти всю книгу, хотя, как правило, берут какую-то одну линию из романа. Тут он попытался охватить практически все, а потом неожиданно сделал другой финал. В начале я все узнавал, а потом перестал, и мне это даже понравилось.
— Приземленный вопрос — можно ли себя, свою семью прокормить писательством сегодня?
— Если отвечать коротко, то нет. Если вы будете постоянно писать, работать в жанровой литературе, выдавать по роману в год, тогда, наверное, можно. Здесь работает тема в роялти — вы написали книжку, и с каждой продажи вам поступают определенные деньги. Это основной доход писателя. Бывают еще премии, бывают какие-то выступления, за которые платят...
Но если вы пришли в литературу за деньгами, то вы зря сюда пришли. В литературу нужно приходить, потому что так велит ваше сердце и вы просто не можете не писать. Этим нужно руководствоваться.
