Итак, суббота. Утро выходного, еще не рассвело. Но Геннадий Александрович Елизаров уже на ногах. «Генсаныч» – так звучат его радиопозывные, знакомые любому дальнобою на трассе, – должен развезти очередной тираж журнала «Дальнобойщик» по придорожным кафешкам. В этот раз с ним я.
В «Соболе» несколько тысяч отпечатанных экземпляров. Машина загружена под завязку. Рядом с Елизаровым – неразлучная спутница, жена Светлана. Вдвоем они ездят так уже третий год.
«Дальнобойщик» - уникальный журнал, смесь похабщины и романтики, единственный в России не глянцевый журнал для водителей. Есть на его страницах и телефоны «жен на рейс», и юридические толкования тонкостей ПДД, и реклама автосервисов. В общем, это реальное отражение жизни трассы. Тираж, между прочим, 62 тысячи – почти как у «Плейбоя».
«Дальнобойщик» ждут, а Саныча привечают и любят на дороге. Связано это, конечно, и с тем, что в его кармане лежит телефон «прямой линии». Через Елизарова всегда можно связаться с аварийными службами или с ремонтниками. На обочине можно простоять пару суток в ожидании помощи, это обычная статистика, поэтому помощь Саныча всегда кстати…
Из Челябинска мы выехали затемно. Километрах в десяти встали у первого кафе. Всего их на трассе М5 (она же «дорога смерти», она же Москва – Челябинск) 47 штук. Пока Светлана перетаскивает увесистые пачки из машины, мы говорим с Геннадием Александровичем о забавных несуразицах в правилах дорожного движения.
- Ты знаешь, Сергей, что по нашим правилам можно ехать за рулем пьяным? - ехидно осведомляется Саныч.
Он сам не пьет и не курит. Инсульт запретил пороки. А еще Елизаров – бывший директор автошколы, так что ему можно верить.
- Так вот, - продолжает он, – есть такой пункт, в котором описаны случаи, когда за руль садиться нельзя. Нельзя управлять (Елизаров цитирует по памяти) транспортным средством в состоянии опьянения (алкогольного, наркотического или иного), под воздействием лекарственных препаратов, ухудшающих реакцию и внимание, в болезненном или утомленном состоянии, ставящем под угрозу безопасность движения; передавать управление транспортным средством лицам, находящимся в состоянии опьянения, под воздействием лекарственных препаратов, в болезненном или утомленном состоянии, а также лицам, не имеющим при себе водительского удостоверения на право управления транспортным средством данной категории (Саныч победоносно усмехается), кроме случаев обучения вождению!!! То есть ученик может быть бухой в стельку, и по закону ничего с ним не будет…
Я задумываюсь. Саныч прав…
Ближе к вечеру подъезжаем к Юрюзани. Погода прекрасная, но на трассе стоит пробка. Всклокоченные водилы выскакивают на асфальт и фотографируют на мобильники происходящее. Дорогу перегородил «Мерседес».
Его сложило так, что кабина ушла в кювет, а фура осталась на дороге. Два крана пытаются вытащить 30-тонную махину. На радиоканале сплошной мат – люди устали, а час на перевале – неделя жизни. Мы уже помогли трем украинцам на златоустовском перевале. Они стояли два дня.
Замерзли и сожгли всю солярку. Мобильные, как назло, не ловили, и мужики даже не могли связаться с начальством, чтобы сообщить о проблеме. Геннадий Александрович созвонился с сервисом и заказал необходимую запчасть. Украинцы воспряли духом и пригласили в гости на борщ и горилку.
Нет ничего хуже, чем остаться зимой на обочине, я их понимаю. Водитель на Юрюзани думать долго не стал. Ушел в город, а «Мерседес» оставил на трассе. За это и получил законных крепких словечек по рации.
Пользуясь случаем, я сам выхожу в 15-й радиоканал и устраиваю импровизированную пресс-конференцию. Таких в моей практике еще не было. Дальнобойщики – люди, за словом в карман не лезущие, а вынужденное одиночество в рейсе рождает в них словоохотливость. Не думаю, что я смог бы привести на страницах печатного издания расшифровку аудиозаписи.
Примерно так:
- Серега, передай этим … что страна в … катится. Неужели не видно?
- Да, братишка, передам, конечно. А как сам?
- Да в гробу я все это видел. Достало все уже. Вон тот «мерс» здесь вторую неделю стоит, только сейчас убрать решили. Это нормально? А ты посмотри, чем дорогу посыпают… Это же «катушка» получается. И ваша «эм-пятая» - это разве федеральная трасса? Это … кусок.
- Согласен, не подарок. А что ты предлагаешь?
- Да восстание пора поднимать. Вождя нет.
- А ты почему не вождь?
- Да … я это все. Мне семью кормить надо.
- Ну а кому не надо?
- Да этим … которые в Москве сидят. Политики, …
Логический тупик, в который мы зашли с «братишками», невозможно было преодолеть по рации. «Голос народа» больше напоминал истерику. Допекло…
Наш «Соболь» перевалил Сим. Уже совсем стемнело, и было пора искать ночлег. Геннадий Александрович очень уважает мотель «Гурман» почти на самой границе с Башкирией.
У меня не было оснований не доверять ему. «Гурман» - это государство в государстве, небольшой хутор без имперских амбиций, но со своим укладом жизни. Уклад диктует трасса. Бедненько, но чистенько и с критической примесью адреналина, все-таки мужики собираются. Поужинав, я свалился спать в номере без окон…
Утром меня разбудил дождь. Судя по всему, он шел всю ночь, а под утро смешался со снежной крошкой и превратил стоянку в каток. Трасса замерла. Редкие легковушки шуршали шинами раз примерно в полчаса. Большегрузы встали.
В столовой здоровенный Виталя из Вологды затеял свару на руках с таким же, килограммов под 150, мужиком из Пензы. Победила дружба, вернее Пенза. Виталя обиделся и выпил водки. Наш «Соболь» обзавелся за ночь гигантским масляным потеком под днищем. Все, домой ходу нет.
На завтраке (яичница и гороховый суп) я познакомился с двумя Серегами из Подмосковья. Оба работают столько, что уже даже и не помнят, как судьба усадила их за баранку. Оба – на автовозах, за спиной 18 тонн чужих иномарок. Рассудительные и обстоятельные, Сереги сразу поняли, что день пропал. Заказали баню и ящик пива.
- Пойдем с нами, журналист, - сказали они.
Я согласился, хотя рассказывали, что баня на «Гурмане» - это адское пекло. О чем может быть разговор между тремя мужиками в бане и под пиво? Правильно, о женщинах.
- Ты думаешь, что бабы на трассе – б…? – спросил один из Серег. – Б…, конечно, но нормальные они. Кому-то реально надо выжить, кому-то просто нравится. Ты не смотри на них косо, они люди все равно. Вот у меня на трассе – раз, два, пять, семь – жен. Ждут, любят. А дома своя жена, дети. Все понимают, но что я могу поделать, я же тоже человек…
- Серега, коряво это как-то… - сказал я.
- Коряво, да. Ну так ты посмотри, мы все перекалеченные. Это трасса…
Еще один обитатель трассы, о котором я хочу рассказать, это Вовчик, замечательный изготовитель ковриков в салон. Пацану немного за 20, но он обматерел уже донельзя. Знает все, а что не знает, расскажут пришлые люди. Сидя за оверлоком, он за пять минут делает сложную тканевую подстилку, не забывая при этом чесать языком.
- Я, бывает, по девять дней здесь ночую. Дома делать нечего. Тут работа, друзья и подруги. Нальют, опять же накормят...
Вовчик – персонаж детдомовский, бойкий. Отвечает он на стоянке за все. Воды принести, снег откинуть, драку развести. В свои юные годы он тоже нахлебался от трассы. Поломала она его. Или сделала сильнее? Кто его знает… Не спился бы только, а то бухают дальнобои крепко…
В кафе, где по случаю непогоды устроили гульбу, кажется, пахнет трубочным табаком и ромом. Раскрасневшиеся водилы глушат водку, официально запрещенную к торговле, но, конечно же, всегда имеющуюся в ассортименте. «Серега-журналист» - нарасхват. Давно я не испытывал подобной популярности.
– Ты вот мне объясни, зачем на весовой нас тормозят?..
– А на хрена ментов в полицию переименовывают?
– А вы, журналисты, правду вообще пишете?
С кем-то, не помню уже, как по имени парня, лезем в фуру и достаем из ящика дорогущий ликер «Бейлис».
- Все равно на бой спишу, а в кафе выпивка уже закончилась, - говорит хозяин фуры и с ненавистью захлопывает опломбированную дверцу.
- Ты себя только на бой не спиши, - отвечаю я и ставлю нагретую бутылку на стол, за которым уже кипит обычный разговор про политику, оставшихся дома жен и девчонок, ждущих где-то дальше по трассе. В этом пиратском шалмане чувствуется вкус жизни. Не пригретой такой, сирой, но настоящей. Наверное, поэтому мужики уходят в рейс, как в последнее плавание.
За нашим столом сидит субтильный человек в очках с толстой оправой. Он не лезет в разговор, потому что в воздухе стоит запах драки. Гигант Виталя просит субтильного дать очки. Тот с достоинством протягивает сухой рукой оптику в лапу гиганта. Виталя надевает инструмент себе на нос и становится похож на ведущего прогноза погоды.
Субтильный ждет минуту и говорит:
– Хорош…
Виталя оборачивается и внимательно смотрит в переносицу собеседника, хочет что-то сказать, но осекается и возвращает очки. Маленький человек надевает их на законное место, так же внимательно смотрит на Виталю и говорит:
– Спасибо…
Сила не в килограммах. Сила – в чувстве собственного достоинства. Дальнобой знает это как никто другой. Он не особенный. Таким его сделала трасса, выпестовала его судьбу миллионами поворотов и обочин.
Я не знал, как начать этот рассказ, потому что я не закончил. Дорога закружила голову и ждет. И я точно знаю, что я вернусь к тебе, трасса…